Евгения Лерман: неформатное интервью об уходе из проекта Noot и «другой жизни»

Евгения Лерман известна в нижегородских узких и широких кругах как совладелица кафе Noot. Это та самая локация вблизи Покровки, которая познакомила весь город со словом «фалафель»,  доступной еврейской кухней и рыбным меню по четвергам. Недавно Женя покинула свой проект и отправилась в свободное плавание. Мне сразу же захотелось поговорить с ней об этом. В результате получился откровенный неформатный разговор с «еврейской девочкой с грустными глазами», как называет себя сама героиня. О ресторанном рынке в Нижнем, желании молчать и Гарри Поттере как выходе из всех нелепых ситуаций.

Договариваемся с Женей об интервью на ранний вечер. Днем приходит сообщение: давай позднее. Потом – снова: давай еще позднее. Потом у нее под рукой не оказалось достойного интернета для скайпа. Женя называет себя проблемной и через 20 минут находит решение: ведет вещание из приятельского офиса на втором этаже бургерной «Салют». «Дома у меня пока нет интернета: я только въехала в новую квартиру. Живу от вай-фая до вай-фая». В новую квартиру – из старого бизнеса с новыми запросами и отработанным багажом экспериментов.

— Начнем с самого животрепещущего: почему ты покинула Noot и на кого ты его оставила?

Развивать «Нут» продолжает мой бизнес-партнер Григорий Матасов. Я поняла, что мне сложно работать с человеком, с которым я состояла в личных отношениях. Про бизнес, как у супругов, можно сказать: «Не сошлись характерами». Хотя все прекрасно знают, что все гораздо глубже, серьезнее и больше. 

Приходишь домой и хочешь пожаловаться на начальника. А когда он сидит рядом – не получается. Когда ты еле держишься на ногах и хочется позволить себе быть уставшей, а тебе говорят пересадить 10 розовых кустов и четыре мешка гороха перебрать. Тут наступает резкое несовпадение по фазе. И какой-то такой тупик. 

Есть и финансовая подоплека. У меня семилетний ребенок, идущий в этом году в школу, и ремонт в новой квартире. Я хочу покупать платья и делать маникюр.

— Какие условия вашего бизнес-развода?

Я просто ухожу, не получая ничего: ни долгов, ни денег.

— Сожалеешь об уходе?

Да, очень. Это место, которое я создала. Разумеется, не только я. Мы вместе его создавали. Место с той кухней, которую никто в Нижнем раньше не делал. Это люди, которые хвалили именно мою кухню. У меня было много гостей, которые говорили, что когда я стою за стойкой, вкус еды совершенно другой. Конечно, это приятно!

Теперь проект может претерпеть серьезные изменения. И да, чисто теоретически он может закрыться. Я же хочу, чтобы он жил.

— Что ты можешь рассказать о ресторанном рынке Нижнего Новгорода? Какое место занимает в нем Noot?

Noot вполне комфортно занял ту нишу, которая была нужна: вегетарианское заведение с экономичным средним чеком. Особенно экономичным – для Покровки. Мы практически не испытывали недостатка в гостях, любителях еврейской кухни. Другой вопрос, что демократичность заведения предполагает низкую маржинальность и высокие операционные расходы. Разумеется, чтобы сэкономить деньги для вложения в развитие, ты работаешь сам.

Сейчас в Нижнем стало открываться много заведений. Это происходит волнами: то люди впадают в панику, то они из этой паники ненадолго выходят.

Видимо, лето – позитивная пора, и у всех прекрасное настроение, поэтому кафе открываются. Не пачками, как в средних двухтысячных. Но, по крайней мере, довольно активно для столь неспокойного времени. Это поражает и вызывает восхищение. Люди не боятся. Вот я бы свое сейчас открывать не решилась.

— То есть, ты в ближайшее время видишь себя наемным работником?

Я с огромной радостью снова впишусь в наемники. Возможно, это будет звучать как слова слабого человека, но я очень хочу понимать, что будет завтра.  Мне хочется, чтобы решение со мной принимал кто-то еще. Мне нужно находиться под чьей-нибудь защитой. 

— У тебя девятилетний опыт в ресторанном направлении. Ты будешь двигаться по той же линии? 

Мне интересна вся сфера гостеприимства: рестораны, магазины, отели. Там, где присутствует сервис. Я по природе такая: мне нужны люди вокруг.

Ресторанный бизнес – это когда ты в самом замесе. Ты постоянно коммуницируешь и обмениваешься энергией. Твоя усталость выглядит совсем по-другому. Тебе хочется не лежать – у тебя появляется жесткая потребность молчать.

Когда в этом году пришла весна и одновременно переломный момент в моей жизни, я начала много двигаться. Ночью после работы я выходила с плеером из кафе и через пл. Горького, пр. Гагарина и пл. Советскую шла домой пешком. Я не хотела производить никаких звуков. Мне хотелось идти.

— Опиши себя, когда ты только начала заниматься Нутом, и какой ты стала сейчас.

Когда я начала заниматься «Нутом», я была очень восторженной. Мне казалось, что мы сейчас «заборем» всех. Моей энергией можно было бить стены, преодолевать препятствия. Мне хотелось и горелось в плане бизнеса. Сейчас я очень устала и стала гораздо спокойнее. Начала больше ценить собственное время. Для меня стало более принципиально понятие близкого круга. Появилась прагматичность. Вместо звездности хочется понятных перспектив на следующий день. Умираю, как хочу чаще видеть своего сына. Такие, более взрослые вещи.

— Как-то ты упоминала, что могла бы сбежать в другую страну. О чем идет речь?

Я имела в виду Израиль. Моя мама давно меня там ждет. Если бы я захотела сменить обстановку, переехать туда мне было бы легче, чем в Москву. В Израиль переезжать комфортно, но страшно. Я семейный человек. Мне надо, чтобы вокруг были родные, с которыми можно общаться, видеться. 

Кроме родственников у меня здесь есть друзья. У меня есть свое болото, где я, написав один пост в фейсбуке, получила массу откликов. В новой стране надо будет всем доказывать, в том числе и себе, что ты не верблюд. Я ужасно восхищаюсь своей мамой, которая психанула в свои 46 лет и сделала это. Я пока в свои 28 так не могу.

— В чем ты сейчас находишь радость?

У меня есть прекрасная история о том, как в классе 3-5 моя учительница звонила маме со словами: «Срочно отдайте ребенка в музыкальную школу, иначе вы загубите ее будущее». Моя мама сказала: «Ну, нафиг», – и таким образом загубила мое великое музыкальное будущее (смеется).

Я всю жизнь любила петь и знала, что у меня это неплохо получается. Я познакомилась с Санчесом, моим преподавателем по вокалу, и решила попробовать. Первое же занятие поставило мои мозги на место. Я очень движушный и в физическом плане активный человек. Я никогда не понимала йогу. Как можно застывать в позах? Но мне нужна была методика релаксации. Я выхожу с вокала, и у меня кружится голова. У меня только что напрягались все мышцы, а сейчас они полностью расслаблены. У меня безумная улыбка на лице и дикий кайф, потому что я прооралась. Я поняла, что раньше делала все не так и сейчас у меня есть шанс правильно всему научиться.

Оказывается, я могу брать очень низкие ноты. Мой преподаватель предложил освоить Муслима Магамаева, но пока мы поем PJ Harvey. Я ничему не училась с такой страстью. Пока не знаю, куда меня это заведет, но это приносит мне огромное удовольствие.

Еще я обожаю Гарри Поттера. Это потрясающая вещь! Это погружение в другую реальность, сказку, мир со своими законами. Помню, я читала его на уроке географии. Учитель подошел и спросил: «Женя, я вам не мешаю?» Я говорю: «Нет-нет, продолжайте, пожалуйста». Это была двойка за поведение. Я не могла оторваться, и мне было плевать, что происходит вокруг. 

Когда сидишь у камина, под пледом, с чашкой какао, надо непременно держать в руках «Гарри Поттера». Это книга для любого возраста.

— Когда и где ты была больше всего счастлива?

Ощущение переполняющего счастья во мне перманентно. Каждый прилив эндорфинов почему-то стирает предыдущие истории. Я умею радоваться. Мне во многом везет в жизни. Меня прет! Я абсолютно счастливый человек.

— Не так давно ты сменила фамилию Козлова от первого брака на бабушкину – Лерман. В тебе самой что-то поменялось?

Да, конечно. Мне всегда хотелось, не в обиду семье отца, принадлежать именно к маминой родне. Мне хотелось доказанных еврейских корней. Евгения Козлова звучит как-то не так. Евгения Лерман звучит так, что это вызывает уважение. Больше утонченности, запоминаемости, важности. Вероятно, это тщеславие. 

— Какую черту ты в себе не любишь?

Лень, разумеется. Все ее видят разных размеров и объемов. Всех она в себе бесит.

Не люблю чрезмерную эмпатию, желание погружаться в проблемы других людей. Мне самой доставляет серьезный дискомфорт желание срочно всех спасти и все решить. Это сильно расходует энергетический ресурс.

— Чего ты больше всего боишься?

Я боюсь потерять связь с близкими. Боюсь, что мой ребенок вырастет и будет меня осуждать. А я точно знаю, что он будет. Какими бы хорошими родителями вы не были, вам всегда есть, что рассказать психотерапевту. Боюсь, что он вырастет несчастливым и я буду в этом виновата.

Боюсь не оправдать своих надежд и близких. Вот я думаю, что я умничка, а порой жизнь показывает, что все не так.

Разумеется, боюсь войны. Но, как говорит Скарлетт О’хара, я подумаю об этом завтра.

— Какой бы вопрос ты задала сама себе и как бы на него ответила?

Я бы спросила себя: сколько можно, когда все это кончится? У меня бурная, наполненная событиями и активностями жизнь. В ней постоянно все меняется: жилье, фамилия, прическа, статус, работа, еще одна работа, другая работа. Когда я наконец успокоюсь? Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Надеюсь, скоро. Хотя я заранее предполагаю, что-то пойдет не так. Но интересно же, как там, в спокойствии.

Интервью провела Елена Михеева. Фото Анны Липман