БЛОГ. «Про краны, пакгаузы на Стрелке и бизнес в начале 90-х гг.»

Директор аптечной сети «Аптекарь Эвениус» Герман Князев

В тот год мы стали замечать, что вода в реке стала значительно чище. И хотя городской пляж, что начинался от Гребного канала и тянулся вдоль Волги вплоть до пристани Речного вокзала, был все так же заброшен и загажен, но многие, жарким летом 93 года, уже пробовали купаться в речной воде. Воде, которая с конца 70-х годов, после запуска каких-то новых заводов в городе Дзержинске, неизменно была в радужных масляных пятнах и пахла социалистической экономикой без очистных технологий. 

Начало капиталистического пути ознаменовалось остановкой большинства вредных производств и заводов вдоль Оки и Волги. 

Вместе с ними с реки практически пропали нефтеналивные баржи и длинные баржи-сухогрузы , которые раньше стояли гроздьями на якоре напротив трамплинного комплекса, дожидаясь очереди в самый крупный речной порт СССР. И только белые круизные пароходы, со свежевыкрашенными названиями : «Советский Союз» , «Октябрьская революция» и «Феликс Дзержинский» продолжали проплывать мимо  теперь застывших, гигантских портовых кранов. 

Именно в тот год я поехал в Москву на продовольственную ярмарку к своим партнерам из Индии, с которыми мы наладили чайный бизнес, и увидел в одном из павильонов мешки с сахаром, рисом и какими-то специями. 

А в то замечательное время, если кто забыл, в благословенной Российской Федерации и сахар, и рис, и многое другое было в большом дефиците, и если тот же сахар появлялся, то его практиковали покупать мешками, а водку, к слову сказать - ящиками с машин, которые стояли рядом с автостанциями. 

Увидев сахар на той выставке, я сразу решил прикупить мешков двадцать, на все наличные, что были с собой.  Но предприниматели из Голландии, того же индусского происхождения, что и мои партнеры, с которыми я прогуливался по московской выставке, меня сначала разочаровали ценником в долларах США, а затем удивили минимальным объемом в одну тысячу тонн. Делать было нечего и я привез тогда из Москвы контракт на поставку тысячи тон сахара из порта Роттердам, через Балтийское море и Ладожское озеро, по каналу имени Москвы, далее в порт Нижний Новгород. 

К тому времени у меня уже был в гардеробе малиновый пиджак, красивый галстук и валютный счет в Волго-Окском банке ВТБ. Поэтому, ну еще и потому, что сахара хотелось всем, мне выдали валютный кредит под этот контракт, с гербовыми печатями голландской компании под 200% годовых и страховым полисом.  По договору страхования я должен был отдать 3% от сделки-сахаром в натуре. 

Я сейчас уже не помню -  пришел инвойс и я отправил по факсу копию валютного перевода, или наоборот - но вскоре мне позвонили из Нижегородского речного порта. В порту меня встречал какой-то большой портовый начальник. Он провел для меня экскурсию по пустым пакгаузам, сиротливым причалам и мимо обездвиженных кранов, потом пригласил в кабинет с портретами, красным знаменем и штурвалом корабля. «Нам передали по дистанции, что сюда идет сухогруз из Роттердама, с грузом в ваш адрес, и просили дать подтверждение на прием корабля», сообщил он ласково и весьма заинтересованно.  «Это да», - подтвердил я как можно безразличнее, пытаясь сохранить спокойствие и не запрыгать от счастья, так как понял, что ругать меня не будут. «Так надо бы заключить договор на портовые работы», -  убедительно предложил мне речник.

Я согласился и мы заключили договор, по которому я должен был оставить порту 2,5% груза за погрузо-разгрузочные, швартовые и прочие работы. То есть двадцать пять тонн сахара.

Кораблю предстояло плыть из Роттердама неделю, с заходом в порт приписки Петрозаводск, курс рубля менялся каждый день и я решил, не дожидаясь прибытия корабля, продавать сахар. Продавать девятьсот тонн, а сто оставить до прибытия. 

За три дня девятьсот тонн сахара было продано. В однушке на Донецкой стояло несколько мешков с деньгами, спал на раздолбанном диване знакомый сержант-милиционер , а на столе лежала общая тетрадь вся исписанная данными покупателей и номерами КамАЗов, ЗиЛов и ГаЗонов. На этих автомобилях покупатели должны были приехать в порт за сахаром, имея на руках маленькие кусочки приходных ордеров с моей печатью. 

Деньги мы сразу отвезли в банк, чем вызвали там переполох, так как потребовали досрочной конвертации и погашения валютного кредита. Пока везли - курс снова изменился, и выручки от продажи девятиста тонн как раз хватило закрыть весь кредит с процентами. Но у меня оставались еще 100 тонн сахара.  Правда страховщики меня нашли прямо в банке и предупредили, что такое скоропалительное и бурное досрочное гашение не отменяет моих обязательств в размере 3% по страховке. Я согласился, что это вполне разумно. «Еще семьдесят тонн сахара, минус двадцать пять портовых сборов, итого сорок пять тонн «белого золота», - считал я ежеминутно в своей голове. 

Для организации охраны погрузочных работ в порту я попросил помощи у своих ребят-однокурсников по военному училищу, многие из которых перешли служить в различные силовые структуры. В день прибытия корабля в порт они прислали -  в полной боевой экипировке, с автоматами и прочими ништяками - взвод Нижегородского ОМОНа. «Можно каждому бойцу по мешку сахара выделить потом?», - спросил старший группы. «Да не вопрос»,- ответил я. 

Корабль пришвартовался поздно вечером, и я, как зачарованный, стоял в рубке капитана сухогруза класса «река-море» и смотрел, как в свете прожекторов корабля и портовых кранов медленно сдвигаются тяжелые трюмные панели-люки, а под ними растекается белое море сахарного песка, упакованного в белые пластиковые мешки. 

«Пересчитывать будешь?», - хлопнул меня по плечу капитан в форменной фуражке после того как мы сняли пломбы отправителя с трюмных задвижек. «С нами-то как будешь договариваться?», -  вывел меня из космического транса голос умудренного жизнью человека. Я обернулся в недоумении. Напротив меня стоял коренастый, в оранжевой спецовке и сдвинутой на затылок белой каске, человек. «Степан Петрович, можно просто Петрович», - протянул мне мозолистую руку бригадир портовых грузчиков. 

«Так вроде у меня с портом договор»,- произнес я растерянно и сам почувствовал, что пойман врасплох и выгляжу несерьезно . «Угу, - добродушно улыбнулся Петрович, и подмигнул почему-то капитану корабля, который стоял у меня за спиной. - Одним краном будем пару суток тягать, а там - простой судна, сам понимаешь». Мы договорились по пять тонн сахара на каждую из двух бригад грузчиков и работу двумя кранами одновременно. К полудню следующего дня все было кончено. На причальной стенке Нижегородского речного порта осталось лежать тридцать пять тонн сахара минус пятнадцать мешков ребятам из ОМОНа. И мои, честно заработанные тридцать четыре тонны двести пятьдесят килограмм сахарного песка.

P.S. До дня, когда те самые портовые краны распилят на металлолом, оставалось еще долгих двадцать три года.