«Оказалось, что панический страх — самый эффективный инструмент управления. Государства наверняка будут еще не раз прибегать к подобным инструментам управления людьми».
Пандемия коронавируса кардинальным образом изменит конфигурацию современного общества с социальной и экономической точки зрения. Как именно — NN.DK.RU узнал у социолога, старшего научного сотрудника нижегородского филиала Института социологии РАН Александра Прудника.
Люди будут меньше путешествовать
— Одно из самых очевидных последствий, которое я могу назвать, — это сокращение прежнего потока трансграничных человеческих связей. Страх заражения делает общественное сознание более замкнутым. Мы регулярно слышим о том, как много людей болеет за рубежом, и заграничный отдых из источника удовольствий превращается в источник опасности. Поэтому, когда границы снова откроют, многие люди предпочтут подольше оставаться внутри национальных границ, которые они воспринимают как рубеж личной защиты.
Люди потеряют доверие друг к другу
Пандемия нанесла ощутимый удар по человеческой солидарности. Рекомендации, которые нам выдаются, информационный фон, который нас окружает — все это пробуждает в нас архаичные страхи. «Не подходите к знакомым ближе, чем на два метра», «Сократите любые телесные контакты», «Опасайтесь выходить на улицу», «Не посещайте пожилых родственников» — слышим мы из каждого утюга. И в головах у людей складывается новая (но на самом деле хорошо забытая старая) концепция мира, в которой человек человеку — угроза. Разумеется, изначально у государственной и медицинской пропаганды не было цели максимально разобщить нас.
Людям просто напоминают об элементарных санитарных нормах. Но в результате ткань общества меняется, мы начинаем общаться с другими людьми иначе. Эпидемия пройдет — а это останется.
Мы будем помнить, как от нас шарахались, как нас боялись, как относились к соотечественникам, застрявшим за рубежом. После пандемии мы будем жить в иной реальности.
Патерналистская модель общества рушится
Обычно мы считаем, что живем в достаточно безопасном мире и безопасных для нас отношениях. Государство и социальные институты служат для нас надежным щитом от любых невзгод. Но этот кризис заставил многих увидеть, что ощущение защищенности иллюзорно. Люди оказались один на один со своими проблемами. Они чувствуют себя беззащитными, даже несмотря на то, что с экранов телевизоров звучат призывы властей к гражданам морально поддерживать друг друга, а к бизнесу — смягчить экономические риски от наступающего кризиса или ускорить адаптацию их сотрудников к новым условиям труда.
Тяжелее всего приходится тем, кто до сих пор представлял себе руководителей как людей, которые способны решать любые проблемы. Как мудрых и сильных демиургов и вождей, способных управлять реальностью. Теперь становится понятно, что это не так, что они — такие же люди, как и те, которыми они управляют. И не всегда в сложных условиях принимают верные или своевременные решения. Патерналистская модель общества рушится прямо сейчас. Она сломана на психологическом уровне, и будет отторгнута большей частью общества.
Люди пересмотрят свои ценности
В условиях реальной опасности, многие вопросы, которые волнуют людей в благополучное «безопасное» время — вопросы политики, экологии, и частично даже экономики — отходят на второй план.
Кого сегодня интересует, какие поправки внесут российские власти в Конституцию? А сколько сроков Путин будет на президентском посту? Состоятся ли региональные выборы в сентябре?
Государства станут тоталитарнее
Пандемию с ее ограничениями можно рассматривать как масштабный социальный эксперимент. И этот эксперимент показал, что в момент смертельной опасности общество готово легко и быстро отказаться от своих гражданских прав. Даже если оно прежде считало их очень важными и жизненно необходимыми.
Представьте себе, что еще полгода назад кто-то сказал бы вам, что власти такой-то страны запретили людям самостоятельно выходить из своих жилищ по любым поводам, кроме жизненно необходимых — походов на работу, в магазин или аптеку. Какой шквал беспощадной критики и жестких обвинений обрушился бы на такие власти со стороны международного сообщества!
Теперь же общественность повсеместно относится терпимо даже к самым жестким ограничениям личной свободы. Например, жители ряда регионов России легко согласились с тем, что каждому из них необходимо получать QR-код, чтобы власть могла контролировать их передвижения. Хотя раньше никто бы не поверил, что в XXI веке такое станет возможно. Оказалось, что панический страх — самый эффективный инструмент управления. После того как коронавирус будет побежден, государства наверняка будут еще не раз прибегать к подобным инструментам управления людьми.
Виртуализация мира
Еще одно неизбежное следствие происходящих событий — виртуализация отношений людей. Впервые пандемия такого уровня совпала с технологиями, которые дали нам возможность заниматься повседневными делами и общаться между собой, не покидая своих квартир. И возникла новая реальность.
Уверен, что когда вакцину от COVID-19 найдут, часть работников так и останется дома. Их работодатели поймут, что дистанционная работа — это не менее эффективный вариант развития бизнеса.
Удаленная сфера занятости будет расти еще большими темпами, компании будут вкладывать в нее больше средств.
В итоге неизбежно произойдет новое социальное расслоение общества: на тех, кто в силу занятости в реальной экономике будет сохранять привычный нам образ жизни, и тех, кто останется заперт в виртуальном мере и в своих жилищах. Сначала разрыв между этими группами будет незаметным, но потом станет ощутимее. Человечество стоит на пороге нового неравенства.
Экономические последствия: США снова в выигрыше
Эпидемия коронавируса проходит на фоне ожидаемого кризиса мировой экономики и делает его более глубоким и масштабным. Но при этом разные государства и субъекты экономической деятельности пострадают в различной степени.
Например, США с большой долей вероятности выйдут из этого кризиса, усилив свои позиции на международной арене. Потому что у них есть собственные масштабные финансовые ресурсы и развитая система многочисленных инвестиционных фондов и банков для распределения этих ресурсов по всему миру. А это означает, что у американцев на руках все козыри для скупки резко подешевевших активов по всему миру. Такое перераспределение собственности произойдет в обязательном порядке. Об этом, в частности, много рассуждают сейчас аналитики на Украине, где свободная продажа земли уже провозглашена. Есть риск, что «cвободные деньги» перекупят в пользу транснациональных компаний украинский чернозем -— основной недвижимый ресурс страны.
В целом финансовый капитал сконцентрирует в своих руках еще больше экономических ресурсов и политического влияния, а вот производственный капитал окажется в еще большей зависимости от финансового.
В условиях массовой эпидемии резко усилили свои позиции национальные государства. Именно они взяли на себя всю ответственность за положение в своих странах и восстановили полный суверенитет во внутренней политике. После завершения острого периода пандемии международные корпорации и институты перейдут в контрнаступление. Они наверняка предпримут решительные действия по частичному ограничению полномочий и властных ресурсов национальных государств. Концепция ограниченного суверенитета вновь начнет свое активное продвижение.
В ближайшие месяцы произойдет колоссальный предел нефтяного рынка. Он станет другим, не похожим на тот, который мы видели два месяца назад.
При этом позиции американских игроков на рынке усилятся. Америка уже сейчас демонстрирует новую реальность, выступая арбитром в споре России и Саудовской Аравии.
К сожалению, Китайскую Народную Республику больше нельзя рассматривать как полноценный противовес США. Пандемия показала ее сильную зависимость от того, что происходит в Европе и Америке. Нравится это китайцам или нет, но оказалась, что не производитель, а потребитель товаров и услуг является доминирующим звеном в системе экономических отношений. Спрос на китайские товары упал, и, как следствие, уменьшился геополитический вес Китая. Экономика КНР никак не может восстановиться на докризисном уровне, хотя пик пандемии в этом государстве уже прошел.
Что касается России, то для нее кризис тоже будет иметь тяжелые последствия. Скорее всего, в ближайшие годы у нас возрастет влияние международных корпораций. Ослабление экономик развивающихся стран (в том числе и нашей) спровоцирует интервенцию иностранных «свободных денег» для присвоения ряда ключевых экономических ресурсов. Экономические последствия кризиса негативно скажутся на многих семьях и станут для миллионов граждан тяжелым личным испытанием. Продолжится трансформация политической системы страны. Причем происходить это будет уже в новых форматах взаимоотношения общества и государства. А реформы, проводимые в условиях десакрализации власти в восприятии общества, всегда сопряжены со значительными рисками.
Подытоживая, можно отметить, что кризис, вызванный эпидемией, не создал новые тренды развития общества, он лишь актуализировал те тенденции, которые исподволь нарастали в течение последних лет.
Подсознательно общество уже было готово капитулировать перед новой реальностью, поэтому практически без сопротивления, без массовых попыток сохранить свой привычный образ жизни смиренно двинулось навстречу «новому дивному» миру. Пока испуганное человечество решило не сопротивляться неизбежному, а последовать античной мудрости, приведенной Сенекой: «Ducunt volentem fata, nolentem trahunt» — согласного судьба ведет, а несогласного тащит.