«Правительство копит деньги в ожидании черного дня. Но такой день уже наступил»

Научный руководитель Института экономики РАН, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг в Нижнем Новгороде выступил с лекцией о мировых трендах и российской экономической специфике. В своей речи он затронул темы мировых экономических кризисов, возможные причины глобальных катастроф и существующие мнения касательно выхода из сложившейся ситуации. NN.DK.RU публикует колонку на основе выступления экономиста.

«Рыночный фундаментализм очень живуч»

— Нынешнему времени свойственна неопределенность. За все свои 70 лет я не вспомню подобной ситуации. Невозможно спрогнозировать как экономику, так и политику. Современная теория не знает ответов на вопросы, которые стоят сегодня перед человечеством. Неизвестно, например, что в итоге победит, искусственный или естественный интеллект.

Даже ведущие экономисты мира до сих пор не смогли найти рецепт избавления от экономических кризисов. 80 лет прошло со времени Великой депрессии. Это был крах финансовой системы мира, и потребовалось обновление теоретического видения всей практики. Тогда казалось, что мир нашел способ предотвращать финансовые кризисы. Но случился кризис 2008-2009 гг., который сразу же поставил всех нас на место. Тогда королева Великобритании созвала ведущих экономистов и спросила: «За что вам вообще платят деньги? Почему вы не видели наступление кризиса?». Ответить было нечего. Сегодня снова идут разговоры о том, что мы стоим на пороге нового финансового краха.

Начну с критики мейнстрима. Рыночный фундаментализм, увы, очень живуч, хотя и подвергается критике. Он сопротивляется любым попыткам пересмотра. Одна из его проблем — гипертрофированная математизация экономической науки. Математический подход не может охватить качественные процессы и дать им объяснение. Еще один серьезный изъян — виртуализация экономической науки, отрыв от эмпирической основы. И самая критическая уязвимость рыночного фундаментализма — это ее идеологическая направленность — преданность свободному рынку и минимизация участия государства в экономике. Надо сказать, что мы тоже в России отдали дань этому поверью.

Известный американский философ, политолог и политический экономист Фрэнсис Фукуяма в 1989 г. написал статью под названием «Конец истории?», в которой утверждал, что рыночная экономика, гражданское общество и плюралистическая демократия положат конец веку идеологических противостояний, глобальных революций и войн.

Сегодня, спустя 30 лет, мы видим, что никакого конца истории не произошло. Более половины стран мира авторитарны. И государство не только активно вмешивается, но и участвует в экономических процессах.

Перед миром сегодня стоят три глобальные угрозы:

1. Климатическая. Теперь уже понятно, что это не блеф, как считали многие. Недавний опрос общественного мнения показал, что в Германии 60-70% населения озабочены угрозой глобального потепления. А в России, напротив, такой проблемы не видят.
2. Геополитическая. 30 лет назад, когда Михаил Горбачев начал процесс разрядки международной напряженности, нам всем казалось, что скоро мы заживем в благостном мире всеобщей кооперации. Правительством Бориса Ельцина было принято решение, что нам нужно продавать и добывать то, что продается, а поскольку вся экономика была брошена в суровые воды рынка, выстояли только сырьевые отрасли. С тех пор мы зависим от топлива и сырья. И если раньше была угроза зависимости от запада, то теперь есть угроза такой же зависимости от Китая.
3. Социальная — это распространение массовой бедности и расслоение социума во всем мире. Я не верю в заговоры и тайны, но то, что есть финансовая номенклатура мира, — уже очевидно. Конечно, есть еще одна очень большая угроза — чрезмерная коммерциализация гуманитарного сектора экономики – образования, науки, культуры и здравоохранения. Ясно, что здесь нужны действия по возвращению к социальному государству. Массовая бедность и расслоение — это как раз результат преданности рыночному фундаментализму. На западе многие серьезные ученые считают, что здесь не обойтись без изменений налоговой системы. И Россия в этом отношении находится в дремучем состоянии, потому что наше руководство противится даже введению прогрессивной шкалы налогообложения на личные доходы, что абсолютно неприемлемо.

О российской специфике

«Дела наши идут хорошо, но так продолжаться дальше не может», — эта фраза как нельзя лучше описывает состояние экономики России.

Если смотреть статистически, есть много оснований для аплодисментов: низкая инфляция, профицит бюджета, мы чемпионы мира по отношению госдолга к ВВП, у нас низкая безработица.

В то же время в России уже практически пять лет не растет экономика. Если мы проследим статистику со времени превращения нашей экономики в рыночную, то обнаружим, что среднегодовой темп ее роста составляет 1%. Экономика не растет, а реальные доходы населения падают. Остро встает вопрос, что со всем этим делать.

Философия нашего правительства — это философия накопления средств в ожидании черного дня. Сомнительное решение. Потому что в моем представлении этот черный день уже настал. Но у нашего правящего дома есть какая-то травма, они очень переживают по поводу провала 1998 г., когда в три раза обесценился рубль. Теперь они думают, что надо просто больше валютных резервов, чтобы предотвратить падение рубля как результат возможного падения цен на нефть.

Что делать?

Среди экспертов по экономике есть две школы, которые по-разному отвечают на этот вопрос:

1. Перфекционисты или «улучшатели» — экономисты, которые считают, что необходимо улучшать инвестиционный климат: обеспечить независимость суда, гарантировать частную собственность. И самое главное — ограничить вмешательство государства в экономику. 
2. Интервенционалисты, которые полагают, что нет никаких оснований надеяться, что частный сектор может ускорить экономический рост, какие меры поддержки не оказывай. Интервенционалисты считают, что без вмешательства государства не обойтись.

Нужно признать, что давление на малый бизнес есть. В России, например, бизнес имитирует неудачи. Если покажешь успехи — за тобой придут. Есть даже выражение: ваш бизнес настолько хорош, что начинает соответствовать нашим интересам.