Научный оптимизм
Отвечая на вопросы о будущем Нижнего Новгорода, ректор Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского— Национального исследовательского университета Евгений Чупрунов уверен, ч
Отвечая на вопросы о будущем Нижнего Новгорода, ректор Нижегородского государственного университета имени Н.И. Лобачевского— Национального исследовательского университета Евгений Чупрунов уверен, что город обречен остаться уникальным сплавом промышленности, науки и образования.
Год назад ННГУ прибавил к своим многочисленным регалиям статус Национального исследовательского университета, что означает его признание в качестве одного из российских локомотивов науки и технологий будущего. Однако, чтобы заглянуть на десять лет вперед, ректор одного из лучших в стране вузов оглядывается назад, когда Нижний Новгород сначала был восточным форпостом Руси, потом— торговым центром, славился ярмаркой и звался «карманом России», а в советскую эпоху стал крупнейшим научно-промышленным городом. «Не надо ничего придумывать, ничего ломать. Мы останемся тем, чем были»,— считает Евгений Чупрунов.
В стратегиях, которые пишутся властями, Нижнему Новгороду уготована судьба промышленного, научного или даже логистического центра. Каким станет наш город через десятилетие?
— Нижний Новгород еще в советское время стал центром промышленности, науки и образования. В России всего несколько городов, которые могли бы похвалиться таким сплавом, наличием всех трех составляющих. Наука всегда была в наших вузах, которые считались одними из самых лучших в государстве, институтах Академии наук и в отраслевых. Наш промышленный потенциал уникален. Скажу больше: город до сих пор живет этим, мышление людей мало изменилось. У нас промышленность не только в заводах— она в головах людей. До сих пор можно услышать, как нижегородец говорит: «Мой отец работал мастером на заводе «Красное Сормово». Понимаете, это уже бренд. Поэтому мы исторически обречены развивать промышленность, науку и образование. Это то, что у нас есть, это то, в чем мы сильны.
Слово «обречены» какое-то грустное
— Это не грустно. Это правда— у нас нет другого выхода. У нас же нет нефти, как в Татарстане.
Что нам нужно, чтобы развиваться?
— У нас есть кадры, традиции, нам для развития нужны всего две вещи. Во-первых, это деньги, причем государственные. Частный бизнес не построит наукоград, я совершенно уверен в этом. Во-вторых, нужна политическая воля, так как государство должно понимать, чего оно хочет. Можно ведь просто распылить огромные деньги между многими центрами под какие-то обещания, а результата не будет. И чтобы привлечь внимание к себе, нам нужно сосредоточиться на прорывных направлениях.
И какие же направления у нас прорывные? На что нам, научно-промышленному городу, федеральный центр даст денег?
— Я бы отошел от официальных точек зрения в этом вопросе. Как говорил Михаил Жванецкий, мы можем сделать телевизор лучше японского, но только один. Вот не надо делать телевизор лучше японского— мы японцев не догоним. И автомобили на уровне германских мы не сделаем, и не надо над этим убиваться. Мы должны понять, что же у нас есть такое, чего нет у других стран. И это не обязательно готовые изделия, можно производить технологии.
Что у нас есть? Например, интереснейшие разработки по материалам— металлам, керамике, полупроводникам. Вот в этом мы могли бы потягаться не только с другими российскими центрами, но и с иностранцами. Или, например, производство и внедрение новейшей медицинской техники. Помните, несколько месяцев назад президент Дмитрий Медведев отчитывал публично кого-то за то, что мы сами не можем производить томографы и покупаем их за рубежом. А мы можем! Мы уже работаем над этим вместе с Институтом прикладной физики Академии наук России, Нижегородской медицинской академией, Приволжским медицинским центром. Надеюсь, к нам подключится и региональное министерство здравоохранения. У нас в проекте цепочка выстроена полностью: от разработки идеи до ее воплощения, изготовления опытного образца, производства, поставки суперкомпьютера, который будет обрабатывать результаты томографии. Кстати, собственное производство современных томографов решит сразу несколько проблем: будут созданы рабочие места, наука получит поддержку, а наша медицина— отличную технику, будет решена социальная проблема. Вот под это и должны идти деньги. И не менее важно в подобных консорциумах науки и промышленности то, что государство понимает свой интерес, оно вкладывает деньги, огромные средства в то, что потом купит.
Сколько на это выделено федеральных средств?
— Пока речь идет о сумме чуть большей, чем 1 млрд рублей.
Я заметила, что многие города, в которых есть научный потенциал, ревниво относятся к проекту «Сколково». Мол, зачем вливать в него такие деньги, дайте нам. Как вы относитесь к этому проекту?
— Сам факт появления подобного крупного государственного проекта вселяет надежду. Здорово, что он есть. Я не думаю, что «Сколково» решит какие-то глобальные проблемы, но хорошо выполненный проект будет замечателен тем, что станет некой моделью, которую в уменьшенном масштабе можно успешно копировать по всей стране. И в Нижнем Новгороде тоже. Я надеюсь на это.
И над чем же могло бы работать нижегородское «Сколково»?
— Скорее всего, мы не будем делать самолеты. Пусть этим занимаются другие. Но вот кое-что для самолета мы могли бы изобрести и изготовить. Например, все знают, что крылья крепятся к фюзеляжу болтами. Но стальные болты тяжелы и быстро ржавеют. Титановые легкие, но их изготовление дает слишком много стружки при немалой стоимости материала. А у нас есть технология, связанная со свойствами наноструктурированного титана. И сейчас мы уже ведем переговоры с «Сухим».
Помнится, что федеральные власти буквально принуждают госкорпорации внедрять российские разработки. Стоит ли тогда городу ориентироваться на развитие в качестве научно-промышленного центра? Неужели у нас никому не нужны инновации?
— Ответ на вопрос стоит начать с того, что в российском законодательстве вообще нет четкого определения, что же такое инновации. Хотя слово модное, все его произносят, но вот что под ним подразумевается, не всегда понятно. Я думаю, что инновации— это применение результата интеллектуального труда для выпуска продукции или оказания услуг. И неужели вопрос о том, нужны ли нам инновации, еще у кого-то вызывает сомнения? Это дико слышать.
Тем не менее на эту тему ведутся дискуссии.
— Пусть ведутся! Мы-то понимаем, что без внедрения новых знаний прогресс и развитие невозможны. Здесь, в стенах университета, этот вопрос не имеет смысла ввиду очевидности ответа.
Можно ли говорить о какой-то уникальности Нижнего Новгорода в российском масштабе?
— Можно. Есть города, где замечательная наука, но нет производства. Или наоборот. Знаете, если в городе нет научных школ, он тоже не сможет тягаться с нами. Наша уникальность еще и в том, что у нас имеются все компоненты инновационного процесса.
А чего нам не хватает? Чего у нас нет?
— Времени. Оно почти ушло, и вернуть его невозможно. Все, что у нас есть, может рассыпаться, если мы не поторопимся. А отступать нам уже некуда: за нами уже не Москва, за нами Урал.
Надеяться на то, что Нижний Новгород разовьется в действительно крупнейший современный научно-промышленный центр, можно?
— А я оптимист, и я надеюсь. Президент же дает деньги Сколкову. И если взять только наш Нижегородский исследовательский университет, то мы успешно участвуем во всех крупных конкурсах, и практически все, что можно было выиграть с 2006 года, мы выиграли! Для российских вузов это большие деньги, в которые не заложены суммы зарплат, но зато есть сотни миллионов рублей на науку, лаборатории, инженерные центры, оборудование.
К тому же наше российское правительство приняло два великолепных постановления. Согласно одному из них, деньги выделяются на развитие инфраструктуры инноваций. То есть сразу же ставится задача довести разработку до производства. Можно сколько угодно говорить про болты, томографы, но современные технологии не позволяют делать их «на коленке»— нужна инфраструктура. Согласно второму документу, деньги даются предприятию и вузу на выполнение одной общей задачи. Например, наши университетские химики выиграли конкурс с проектом по утилизации жидких гудронов, которые скапливаются в местах добычи нефти в специальных отстойниках, никак не используются и несут в себе экологическую опасность. Так вот, наши ребята придумали, как перерабатывать их, делать асфальт. На это они получат 100 млн руб. сроком на три года. То есть решаем одну из главных проблем России— строительство дорог. Вот по борьбе со второй российской бедой у нас технологий не разработано— можем только учить
ННГУ-2010 в цифрах
Источник: данные ННГУ
Евгения Чупрунова
Год назад ННГУ прибавил к своим многочисленным регалиям статус Национального исследовательского университета, что означает его признание в качестве одного из российских локомотивов науки и технологий будущего. Однако, чтобы заглянуть на десять лет вперед, ректор одного из лучших в стране вузов оглядывается назад, когда Нижний Новгород сначала был восточным форпостом Руси, потом— торговым центром, славился ярмаркой и звался «карманом России», а в советскую эпоху стал крупнейшим научно-промышленным городом. «Не надо ничего придумывать, ничего ломать. Мы останемся тем, чем были»,— считает Евгений Чупрунов.
В стратегиях, которые пишутся властями, Нижнему Новгороду уготована судьба промышленного, научного или даже логистического центра. Каким станет наш город через десятилетие?
— Нижний Новгород еще в советское время стал центром промышленности, науки и образования. В России всего несколько городов, которые могли бы похвалиться таким сплавом, наличием всех трех составляющих. Наука всегда была в наших вузах, которые считались одними из самых лучших в государстве, институтах Академии наук и в отраслевых. Наш промышленный потенциал уникален. Скажу больше: город до сих пор живет этим, мышление людей мало изменилось. У нас промышленность не только в заводах— она в головах людей. До сих пор можно услышать, как нижегородец говорит: «Мой отец работал мастером на заводе «Красное Сормово». Понимаете, это уже бренд. Поэтому мы исторически обречены развивать промышленность, науку и образование. Это то, что у нас есть, это то, в чем мы сильны.
Слово «обречены» какое-то грустное
— Это не грустно. Это правда— у нас нет другого выхода. У нас же нет нефти, как в Татарстане.
Что нам нужно, чтобы развиваться?
— У нас есть кадры, традиции, нам для развития нужны всего две вещи. Во-первых, это деньги, причем государственные. Частный бизнес не построит наукоград, я совершенно уверен в этом. Во-вторых, нужна политическая воля, так как государство должно понимать, чего оно хочет. Можно ведь просто распылить огромные деньги между многими центрами под какие-то обещания, а результата не будет. И чтобы привлечь внимание к себе, нам нужно сосредоточиться на прорывных направлениях.
И какие же направления у нас прорывные? На что нам, научно-промышленному городу, федеральный центр даст денег?
— Я бы отошел от официальных точек зрения в этом вопросе. Как говорил Михаил Жванецкий, мы можем сделать телевизор лучше японского, но только один. Вот не надо делать телевизор лучше японского— мы японцев не догоним. И автомобили на уровне германских мы не сделаем, и не надо над этим убиваться. Мы должны понять, что же у нас есть такое, чего нет у других стран. И это не обязательно готовые изделия, можно производить технологии.
Что у нас есть? Например, интереснейшие разработки по материалам— металлам, керамике, полупроводникам. Вот в этом мы могли бы потягаться не только с другими российскими центрами, но и с иностранцами. Или, например, производство и внедрение новейшей медицинской техники. Помните, несколько месяцев назад президент Дмитрий Медведев отчитывал публично кого-то за то, что мы сами не можем производить томографы и покупаем их за рубежом. А мы можем! Мы уже работаем над этим вместе с Институтом прикладной физики Академии наук России, Нижегородской медицинской академией, Приволжским медицинским центром. Надеюсь, к нам подключится и региональное министерство здравоохранения. У нас в проекте цепочка выстроена полностью: от разработки идеи до ее воплощения, изготовления опытного образца, производства, поставки суперкомпьютера, который будет обрабатывать результаты томографии. Кстати, собственное производство современных томографов решит сразу несколько проблем: будут созданы рабочие места, наука получит поддержку, а наша медицина— отличную технику, будет решена социальная проблема. Вот под это и должны идти деньги. И не менее важно в подобных консорциумах науки и промышленности то, что государство понимает свой интерес, оно вкладывает деньги, огромные средства в то, что потом купит.
Сколько на это выделено федеральных средств?
— Пока речь идет о сумме чуть большей, чем 1 млрд рублей.
Я заметила, что многие города, в которых есть научный потенциал, ревниво относятся к проекту «Сколково». Мол, зачем вливать в него такие деньги, дайте нам. Как вы относитесь к этому проекту?
— Сам факт появления подобного крупного государственного проекта вселяет надежду. Здорово, что он есть. Я не думаю, что «Сколково» решит какие-то глобальные проблемы, но хорошо выполненный проект будет замечателен тем, что станет некой моделью, которую в уменьшенном масштабе можно успешно копировать по всей стране. И в Нижнем Новгороде тоже. Я надеюсь на это.
И над чем же могло бы работать нижегородское «Сколково»?
— Скорее всего, мы не будем делать самолеты. Пусть этим занимаются другие. Но вот кое-что для самолета мы могли бы изобрести и изготовить. Например, все знают, что крылья крепятся к фюзеляжу болтами. Но стальные болты тяжелы и быстро ржавеют. Титановые легкие, но их изготовление дает слишком много стружки при немалой стоимости материала. А у нас есть технология, связанная со свойствами наноструктурированного титана. И сейчас мы уже ведем переговоры с «Сухим».
Помнится, что федеральные власти буквально принуждают госкорпорации внедрять российские разработки. Стоит ли тогда городу ориентироваться на развитие в качестве научно-промышленного центра? Неужели у нас никому не нужны инновации?
— Ответ на вопрос стоит начать с того, что в российском законодательстве вообще нет четкого определения, что же такое инновации. Хотя слово модное, все его произносят, но вот что под ним подразумевается, не всегда понятно. Я думаю, что инновации— это применение результата интеллектуального труда для выпуска продукции или оказания услуг. И неужели вопрос о том, нужны ли нам инновации, еще у кого-то вызывает сомнения? Это дико слышать.
Тем не менее на эту тему ведутся дискуссии.
— Пусть ведутся! Мы-то понимаем, что без внедрения новых знаний прогресс и развитие невозможны. Здесь, в стенах университета, этот вопрос не имеет смысла ввиду очевидности ответа.
Можно ли говорить о какой-то уникальности Нижнего Новгорода в российском масштабе?
— Можно. Есть города, где замечательная наука, но нет производства. Или наоборот. Знаете, если в городе нет научных школ, он тоже не сможет тягаться с нами. Наша уникальность еще и в том, что у нас имеются все компоненты инновационного процесса.
А чего нам не хватает? Чего у нас нет?
— Времени. Оно почти ушло, и вернуть его невозможно. Все, что у нас есть, может рассыпаться, если мы не поторопимся. А отступать нам уже некуда: за нами уже не Москва, за нами Урал.
Надеяться на то, что Нижний Новгород разовьется в действительно крупнейший современный научно-промышленный центр, можно?
— А я оптимист, и я надеюсь. Президент же дает деньги Сколкову. И если взять только наш Нижегородский исследовательский университет, то мы успешно участвуем во всех крупных конкурсах, и практически все, что можно было выиграть с 2006 года, мы выиграли! Для российских вузов это большие деньги, в которые не заложены суммы зарплат, но зато есть сотни миллионов рублей на науку, лаборатории, инженерные центры, оборудование.
К тому же наше российское правительство приняло два великолепных постановления. Согласно одному из них, деньги выделяются на развитие инфраструктуры инноваций. То есть сразу же ставится задача довести разработку до производства. Можно сколько угодно говорить про болты, томографы, но современные технологии не позволяют делать их «на коленке»— нужна инфраструктура. Согласно второму документу, деньги даются предприятию и вузу на выполнение одной общей задачи. Например, наши университетские химики выиграли конкурс с проектом по утилизации жидких гудронов, которые скапливаются в местах добычи нефти в специальных отстойниках, никак не используются и несут в себе экологическую опасность. Так вот, наши ребята придумали, как перерабатывать их, делать асфальт. На это они получат 100 млн руб. сроком на три года. То есть решаем одну из главных проблем России— строительство дорог. Вот по борьбе со второй российской бедой у нас технологий не разработано— можем только учить
ННГУ-2010 в цифрах
| 39 тыс. |
| студентов |
| 1 тыс. |
| аспирантов |
| 2 млрд руб. |
| общий объем финансирования |
| 400 млн руб. |
| хоздоговоры, научные гранты, финансирование программ |
| 250 млн руб. |
| финансирование программ НИУ |
Источник: данные ННГУ
Поделиться
Качество жизни
| Мнения
| ВИКИ — биографии персон и справки о компаниях
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Самое читаемое
Никогда не брали кредитов и не были в убытке: история семейной компании «НАПОР» 
Новый глава азербайджанской диаспоры останется под арестом до следующего года 
Стало известно, почему магазинам хотят запретить работать круглосуточно 
Путин и Уиткофф провели в Кремле секретные переговоры, компромисс не найден