Бизнесмены идут во власть от тщеславия

Александр Косовских, директор ООО «Нижегородец-3»
То, что власть заботится о населении,— это миф, причем самый большой
Колонка написана специально для «Делового квартала»
Бизнес идет во власть все активнее, отодвигая прежних завсегдатаев представительных органов власти— бюджетников— на обочину. И те уступают, так как условия, в которых ведутся выборные кампании, стали жестче. Сейчас на выборах может победить только кандидат, обладающий серьезными ресурсами, в том числе и финансовыми.
А зачем бизнес идет во власть? Думаете, в первую очередь для того, чтобы преследовать свои бизнес-интересы? Нет. Скорее от тщеславия. Бизнесмены— это люди, которые реально смотрят на вещи, на жизнь. Они понимают, что один человек не сможет изменить жизнь многих к лучшему. Я не думаю, что кто-то из серьезных людей, идя в представительные органы власти, верит в это. Никто не имеет мысли: «Вот я приду, и все там изменю, потому что я такой умный!». Это миф. Я не исключаю роль личности в истории, но таких личностей у нас было всего несколько человек— по пальцам рук перечесть. Даже российских царей, вошедших в учебники по истории как преобразователи, единицы. Ну а кто за последние сто лет реально изменил нашу жизнь? Ленин, Горбачев— и все. Изменения в жизни— от прогресса. Бизнесмены понимают, что прогресс не в желании умника все изменить, а в том, что миллионы людей ежедневно каждое утро приходят на работу, производят материальные и нематериальные блага. Это и меняет нашу жизнь.
И тщеславие— это желание почувствовать себя еще более уважаемым, значок депутата придает статусность. А депутатство— это тоже профессия. И тут встает вопрос, насколько ты профессионален не в бизнесе, а именно в депутатстве. Это вообще особый талант: разбираться в проблематике, понимать ее и голосовать, например, за тарифы так, как выгодно населению, а не компании, которая получает с людей плату. Поэтому депутаты-бизнесмены, как и любые другие, делятся на талантливых и статистов. Причем во власти нужны и те, и другие. Более того, депутаты-статисты не глупее коллег. Они тоже все понимают, просто не стали профессионалами в этом.
И я бы не стал снимать со счетов вечное желание человека сделать что-то доброе, сделать кого-то счастливее. Никто из нас не упустит такой возможности, поверьте. Даже выпивохе, если он у меня просит на опохмел, выну из кармана пятьсот рублей или тысячу и отдам. Я понимаю, что он от этого не будет жить лучше или хуже. Просто на его лице будет счастье, чувство удачи.
Нет ничего плохого в том, что бизнесмены идут во власть, хотят быть депутатами. Плохо другое— демократическое движение в стране идет на спад. А главный признак демократии— это наличие оппозиции, в том числе в представительных органах власти. И быть одновременно бизнесменом и оппозиционером непросто. Хотя сейчас не 1937 год. Никого не будут прессовать просто так. Если не несешь, что попало, говоришь разумные вещи и не ставишь перед собой цель кого-то обидеть— никто не будет давить, преследовать, мешать бизнесу. Вот если хаешь все подряд, мечешься— уважение пропадает и появляется желание бороться с таким оппозиционером. Поэтому стоит зажимать эмоции в кулак, хоть они и захлестывают.
Да, жалко, что возможности бюджетников быть избранными сокращаются. Это, конечно, перегиб: хотя законодательство всем дает равные возможности, они остаются только на бумаге. Выборы становятся просто борьбой ресурсов.
Кстати о ресурсах. Лоббизм был, есть и будет всегда. Другое дело, что именно лоббирует бизнесмен во власти. И я не согласен с тем, что в лоббизме обвиняют только депутатов. Вы посмотрите на власти. То, что власть заботится о населении— это миф, причем самый большой. Никогда, ни в одной стране мира власть не заботится о людях. Просто потому, что сама состоит из людей, а человеку свойственно заботиться в первую очередь о себе. Своя рубашка ближе к телу. Поэтому у нас самые богатые люди— это чиновники. Я смеялся, когда Юрий Лужков сказал, что его жена могла бы быть более удачной бизнес-леди, если бы он не был мэром Москвы. Хотя это уже в традициях у властей— прикидываться красными, мол, мы с народом. А внутри остаются белыми.