«Бизнес рассматривается как дойная корова. Три шкуры с него дерут, а он еще жив… Был».

В 1999 г., фактически сразу после дефолта 1998 г. Сергей Степашин становится премьер-министром. Тогда Россию ждал долгий путь к более благоприятной экономической ситуации. Что ждет страну после коронакризиса, и похож ли 2020 г. на 90-ые? Об этом Сергей Степашин рассуждает в материале для «Общественной службы новостей».

— То, что выйдем (из кризиса) — это не обсуждается. Но все самое сложное начнется потом, когда мы начнем работу над ошибками. Когда начнем бороться с последствиями.

«Восстановление народного хозяйства как после войны»

Уже сегодня мы видим, какой удар ситуация нанесла по экономике. И прежде всего по мелким и средним предприятиям, по реальным людям. И неизвестно, какие испытания предстоят им. Отсутствие работы, средств для существования и реальной перспективы для многих. А это семьи, дети, старые и больные родители. Ипотека, кредиты, налоги… Мир для многих перевернулся.

С точки зрения моральных потерь похоже (на ситуацию в экономике, сложившуюся в 90-х годах). Но самое главное отличие в том, что люди в девяностые втягивались постепенно. Ведь мы шли к ним с начала 1980-х. У многих и деньги были, но купить было нечего. Тотальный дефицит! А потом стали закрываться предприятия. Но не все сразу, а постепенно… И деньги кончились. Стало нарастать напряжение в обществе. Стал расцветать бандитизм, национализм. Демонтаж спецслужб, унижение армии и милиции. Растерянность и чехарда во власти.

Сегодня удар нанесен сиюмоментно. Но при этом власть не находится в растерянности, как было в девяностых. Работает полиция, спецслужбы. Посмотрите на организованность и оперативность принятия решений. Строятся новые больницы в фантастически короткие сроки, перепрофилируются иные медучреждения. Полнейшая мобилизованность медиков, правоохранителей, армии. В принципе есть и понимание в обществе. Но ресурс не бесконечен. И самое главное начнется поле формального карантина.

Предстоит восстановление народного хозяйства во многих секторах. И тут нужны нестандартные схемы поддержки, кредитования, расширения госзаказа на общенародные запросы, введения отсрочек платежей по кредитам, возможно изменение налоговой системы. Но главное – сохранить управляемость, потому что степень турбулентности будет высокой. И это объяснимо.

Но управляемость не значит закручивание гаек, а может напротив – послабление в некоторых сферах. Мир будет иным. И от понимания этого будут зависеть решения власти. По ее действиям будут судить о многом. Главное – избежать противостояния, снизить напряженность, не допустить эксцессов.

Не стоит забывать, что изменится и ситуация с преступностью. Так всегда бывало в посткризисный период. Обстоятельства очевидны: обнищание народа, повышенная возбудимость на грани отчаяния, безысходность для многих. Конечно, как министр, я бы сказал, что мы удержим ситуацию. Но посмотрите, какими силами, особенно после изнурительной службы в эти месяцы, мы это сможем сделать.

Люди просто устанут, к тому же, у них – и офицеров, и рядовых будут накапливаться проблемы. Как и у всех. И встанет вопрос – плюнуть на все и уйти. Или плюнуть на все и остаться. Я помню такую ситуацию в девяностых. Бросали удостоверения и уходили.

Отрицательный баланс уволенных и принятых был в два, а кое-где в три раза. И уходили не худшие. И тут надо вспомнить непродуманную реформу МВД, которая обескровила «землю». Как может участковый, работающий один на десяток деревень и поселков, контролировать ситуацию?

Три ошибки государства

Навскидку я бы выделил три самых «больных» темы (над которыми нужно будет работать в ближайшие годы). Отношение к здравоохранению, образованию, экономические рычаги для стабильности малого и среднего бизнеса.

Здравоохранение – ключевая задача сегодня, если понимать, что демография для нас задача номер один! Оно подверглось, я бы сказал, бездарному сиквестированию и демонтажу. Ситуация показала, что это была большая ошибка. Нам необходимо восстановить лучшие традиции нашей медицины, выделив ее в приоритетную отрасль. Вернуть доступность здравоохранения, в том числе высокотехнологичного, для людей на безвозмездной основе.

Врач и учитель должны стать наиболее уважаемыми категориями и морально, и материально. Урок, который преподнес нам коронавирус, еще раз доказал это.

Ближайшее будущее покажет, сколько было потрачено средств государственных и частных для подготовки никому не нужных, с сомнительным профилем подготовки специалистов, которые окажутся за бортом жизни. А это не просто протестный электорат. Это наши люди. Они говорят: это не мы такие, это жизнь такая. Михаил Тимофеевич Калашников считал, что все нужное – просто. Посмотрите на специальности, по которым выпускаются студенты вузов. Оторопь берет от надуманности некоторых. Их и образованием не назовешь! А сколько медиков мы выпустили? Несчетное количество. Но почему дефицит составляет 60 тыс. врачей?

Реально надо вспомнить и обещание – обеспечить всех школьников планшетами, дать интернет в сельские школы. И где это? Читаю: башкирские школьники из дальних районов делают уроки в машинах на трассе, потому что в селе нет интернета и сигнал не проходит! В каком веке живем? И где эти обещалкины искусственного интеллекта?

Глядя на наших учителей старше 60 лет, которые сегодня ведут занятия дистанционно, в очередной раз убеждаюсь, что наше советское образование было лучшим. Ведь многие учителя из этой категории еще два месяца назад не знали, как подойти компьютеру. А сегодня ведут уроки в виртуальном пространстве!

И последнее — экономика. С одной стороны, кризис дал понять, что созданные резервы позволяют выжить. Но с другой – вскрылся разрыв интересов государства и бизнеса, который рассматривается как дойная корова. Три шкуры с него дерут, а он еще жив… Был. Надо в корне пересмотреть систему взаимоотношений. Нельзя рубить сук, на котором сидит вся страна.